Голодный город - Страница 99

В разных обществах всегда различалось и отношение к отходам — не только к нечистотам, по определению весьма провокационной теме, но и ко всем побочным продуктам человеческой жизнедеятельности. То, что общество выбрасывает, напрямую, хоть и от противного, сообщает нам о том, что оно ценит. Если стремишься понять материальную основу цивилизации — нет ничего более наглядного.

ПРОБЛЕМА ОТХОДОВ

...

Пусть наше золото — навоз, зато наш навоз — чистое золото.

Что такое отходы? Мусор, отбросы, испражнения, излишки, остатки, утиль: у этого понятия столько названий, оно выступает в стольких формах, что попытки дать ему односложное определение лишь уводят от сути — да и просто бессмысленны. Пожалуй, единственно возможная характеристика отходов выглядит так: все, что кому-то где-то не нужно. Это, впрочем, не означает, что оно не нужно кому-то или где-то еще. То, что считается отходами, то, что выбрасывается, различается у разных народов, разных слоев общества, разных людей. Отходы, как и красота, — в глазах смотрящего.

По сравнению с нашим временем, отношение к отходам в доиндустриальную эпоху было куда более прямолинейным. Поскольку большая часть из них представляла собой органику (прямо или косвенно — побочный продукт пищевой цепочки), повторное использование отходов считалось чем-то само собой разумеющимся. Города были частью естественного цикла, в рамках которого обеспечение продовольствием подпитывалось отходами, которые оно же и порождало. С любыми неудобствами, создаваемыми этой системой (не в последнюю очередь — с запахом), приходилось просто мириться. Чистоплюйство в доиндустриальном городе было роскошью, которую большинство людей не могло себе позволить. Но мы, жители постиндустриального Запада, относимся ко всему этому по-иному. Большая часть отходов, возникающих в нашей жизни сегодня, представлена неорганическими веществами, причем очень различными — от материалов с высокой внутренней стоимостью (бумаги, подержанных автомобилей) до субстанций настолько токсичных, что даже случайный контакт с ними может убить нас или наших потомков (например, радиоактивных отходов). В таком разнообразном материальном контексте сами отходы превратились в сложно устроенную отрасль экономики с собственными процессами, дилеммами и логикой. Все это несколько заслоняет от нас тот факт, что входящий и исходящий потоки городской органики неразрывно связаны между собой и что они образуют цикл самой жизни — ни больше и ни меньше.

Через полтора столетия после отказа Лондона от повторного использования собственных нечистот подход к их переработке остается в Британии, по сути, однонаправленным. Мы живем в обществе потребления, где нет ничего незаменимого: мы выбрасываем машины и одежду, мобильники и компьютеры не потому, что они сломались, а потому что истек их культурный срок годности.

Иными словами, мы утратили понимание разницы между внутренней и внешней ценностью вещей. Расточительность — характерная черта нашего образа жизни, и это касается не только того, что мы выбрасываем, но и того, что мы потребляем, и даже того, как все эти вещи делаются. И в этом смысле расточительнее всего мы потребляем еду. Несмотря на помешательство современной пищевой промышленности на «эффективности», на практике она делает все с точностью до наоборот: скот питается специальными кормами, а не травой, овощи выращиваются вне сезона в отапливаемых теплицах, субсидии на авиатопливо оборачиваются ростом выбросов углекислого газа, продовольствие транспортируется через океаны в контейнерах-рефрижераторах и так далее. Тем не менее из всех форм расточительства, присутствующих в современном производстве продовольствия, наиболее вредная — это расточительное отношение к самой еде, поскольку тут сливаются воедино все остальные. Когда мы расточительно относимся к еде, впустую тратятся усилия, вода, солнечная энергия, ископаемое топливо, даже сама жизнь — все, что было использовано для ее создания.

Мы можем не догадываться о многих формах расточительства при промышленном производстве продуктов питания, но от одного его аспекта нам никак не откреститься — от нашего собственного участия в этом безобразии. В британских семьях ежегодно выбрасывается 6,7 миллионов тонн еды — треть всех продуктов, что мы приобретаем. Конечно, столь невероятная доля отходов возможна только в обществе, где еда больше не ценится, где утрачено ощущение безнравственности подобного расточительства. В ходе недавнего исследования, проведенного в рамках финансируемой государством Программы действий в отношении отходов и ресурсов, выяснилось, что более половины наших соотечественников «не волнует» расточительное отношение к еде, а 40% опрошенных заявили, что выбрасывать пищу — «нормально», поскольку это «органика, которая легко разлагается в естественных условиях». К сожалению, «легко разлагающееся в естественных условиях» содержимое свалок, где в конечном итоге оказывается большая часть выброшенной нами еды, очень опасно для экологии: оно отравляет водоемы забродившими и загрязненными жидкостями, выпускает в атмосферу вредные токсины и обеспечивает четверть всех выбросов метана в стране, а парниковый эффект у этого газа в 23 раза сильнее, чем у двуокиси углерода.

То же исследование выявило целый ряд причин нашего расточительного отношения к пище. Оказалось, что большинство из нас приобретает больше еды, чем нужно, поскольку мы не составляем списков покупок и не планируем заранее, что будем готовить, а слоняемся по супермаркетам в мечтательном оцепенении, оживляясь лишь тогда, когда нам предлагают что-нибудь типа «два по цене одного», и бездумно хватая с полки эти продукты. Когда же мы приносим купленное домой, проблема усугубляется нашим неумением вести домашнее хозяйство. Мы не можем правильно рассчитать количество продуктов, нужное для приготовления обеда, позволяем детям отказываться от тех блюд, что им не нравятся, и выбрасываем остатки, поскольку у нас отсутствуют кулинарные навыки, позволяющие пустить их в дело. Наконец, но не в последнюю очередь, мы не успеваем заметить, что у продуктов подходит к концу срок годности, а порой даже выкидываем их до того, как этот срок истек, потому что не понимаем, что означают цифры на этикетках, и не доверяем нашим собственным ощущениям, когда надо решать, испортилась еда или нет. Двадцать процентов людей, опрошенных в ходе исследования, заявили, что «не станут рисковать», употребляя продукты, у которых приближается дата рядом с надписью «рекомендуется использовать до», даже если они выглядят совершенно нормально: иными словами, они просто не понимают, что означает «рекомендуется использовать до». Другой опрос, проведенный Управлением по продовольственным стандартам в 2005 году, дал аналогичный результат: выяснилось, что лишь треть британцев правильно понимает то, что написано на этикетках продуктов, то есть целых две трети этого не понимают. Даже сами эти надписи приходится корректировать с учетом нашей некомпетентности. Стоит продуктам покинуть руки профессионалов, с ними начинают приключаться самые дурацкие вещи: мы оставляем их в багажнике раскаленного автомобиля, забываем в глубине холодильника с неправильно отрегулированной температурой или кладем туда, где до них может добраться собака. Поскольку производители продовольствия при расчете сроков хранения вынуждены учитывать нашу безалаберность, эти сроки искусственно занижаются еще на фабрике.